Всем привет с Вами команда юристов и ее лидер адвокат Мария. Наш опыт более 35 лет позволяет давать правильные ответы на все интересующие вопросы и сейчас разберем тему — Кто хоронит ликвидаторов чернобыльской. Если для Вашего ответа необходим быстрый ответ в вашем городе, то лучше воспользоваться консультантом на сайте. Или пишите в комментарии.
Данные могут быстро устаревать, поэтому подписывайтесь на нас в социальных сетях, чтобы быть в курсе всех обновлений материала.
«Распорядок дня был таков: подъём в 6 утра, приведение себя в порядок, завтрак. В 7.00 – погрузка в автотранспорт, в 8.00 – уже на Чернобыльской АЭС. Получали дозиметры. Химические разведчики определяли степень заражения тех мест, где будем работать, и в зависимости от радиоактивного загрязнения этих мест планировалось время, которое мы будем работать (час, 1,5 часа, 2 часа)… за время работ в полку ни разу не слышал, чтобы кто-то из ликвидаторов отказался ехать на Чернобыльскую АЭС. Надо – значит надо. Работать на станции считалось очень престижно, поэтому каждый комбат стремился, чтобы его батальон работал на Чернобыльской АЭС».
Но, несмотря, на обилие новейшей техники, главной движущей силой процесса были люди: специалисты и простые работники, которые своими руками исправляли последствия этой чудовищной катастрофы, не давая разрастись ей до мирового масштаба. Именно они получали свои страшные дозы радиации, хронические болезни, проблемы на всю оставшуюся жизнь. Основная часть работ была выполнена в 1986—1987 годах, в них приняли участие примерно 240 тысяч человек. А всего «чернобыльцами» могут считать себя почти 7 миллионов жителей бывшего Советского Союза.
Контроль
Верхний слой земли снимали с помощью бульдозеров с «бронированными» усечёнными кабинами только для водителей. Кабины укрыты листовой броней, с маленькими освинцованными оконцами, несколько огромных зеркал заднего обзора установлены на радиаторе, двери и переднем бампере. Позднее стали применять и радиоуправляемые машины советского и японского производства.
Киевская и Брянская области. В зону катастрофы приезжают глава правительства (Совета министров СССР) Николай Рыжков и влиятельный член Политбюро Егор Лигачёв. Последний требует вернуть четвёртый блок в строй к ноябрьской годовщине Октябрьской революции. Директор станции Виктор Брюханов молча смотрит, как высокие специалисты по атому дружно кивают боссу, уже зная, что четвёртый блок нельзя восстановить.
Первый замдиректора Института имени Курчатова Валерий Легасов просыпается в своей московской квартире. За окном солнечное утро. Легасову хочется отправиться за город с женой, но нужно ехать на совещание (партхозактив) в Министерство среднего машиностроения, курирующее атомную энергетику.
1 мая, четверг. Время 09-00
Директор Брюханов подъезжает к АЭС и сразу видит, как выносят раненого рабочего. Вместе с Клочко, Кучеренко и руководителями смен проходит в кабинет. На датчике вырабатываемой энергии четвёртого блока стрелка на нуле. «Случилось непоправимое», — говорит Брюханов. В кабинет влетает кричащий дозиметрист, требует немедленно уйти в подвальные помещения штаба гражданской обороны (ГО), где радиация должна быть ниже.
По оценкам Международного агентства по атомной энергии, 350 000 ликвидаторов, участвующих в первоначальной очистке леса, получили среднюю общую дозу облучения тела 100 миллизивертов, равную примерно 1 000 рентгенограмм грудной клетки и примерно в 5 раз больше максимальной дозы, разрешенной для работников ядерных установок.
Графит горел при температуре более 2 000 градусов. Это героическое, но совершенно бесполезное действие приблизило их к смертоносному источнику излучения, большему, чем даже у жертв Хиросимы, где “бомба-малыш” излучала гамма-лучи только в тот момент, когда она была взорвана, это было на высоте 2500 футов над землей.
Роль ликвидаторов
Сосновые деревья, получившие определенную летальную дозу облучения в 3 000 рентгеновских лучей, умерли, а их безлистные скелеты образовали впечатляющее, неестественное расположение, сейчас известное как «Рыжий лес». – Сергей Мирный.
Сценарист Крейг Мазин и режиссер Юхан Ренк говорят, что внимание к деталям – это в первую очередь дань уважения ликвидаторам, тем, кто пострадал и погиб от чернобыльской катастрофы. Поэтому и сценарист, и костюмеры, и дизайнеры много консультировались со специалистами из постсоветских стран.
Как удалось достичь такой детализации в фильме?
Помните эпизод с «биороботами», когда люди поднимались на крышу реактора и лопатами сбрасывали остатки графита? Дикость? Нет – советская обыденность: сначала интересы государства, общества, а потом мои личные.
А академик Легасов действительно был?
На такой машине 26 апреля утром в Припять выехал киевский полк Гражданской обороны. Провел дозиметрическую разведку в городе и на станции, составил соответствующие карты (они есть у нас в музее), объявил о том, что уровень радиации повышен. Им не поверили. Решили, что прибор показывает не миллирентгены, а микрорентгены.
Первыми были не пожарники. Вот уже на протяжении 27 лет миф о том, что пожарники первыми приняли на себя ужас атомной катастрофы, продолжает жить. Первыми тушить уничтоженный реактор бросилась смена турбинистов, электриков и операторов машзала. Практически все они получили смертельную дозу за 20-30 минут. Смена Акимова погибла почти полностью.
Проработав до приезда пожарников, герои были тут же направлены в больницу. Во время скрытого периода лучевой болезни (когда у человека временно проходит температура, рвота, головная боль и улучшается самочувствие некоторые из атомщиков (Левченко, к примеру) вернулись на станцию, чтобы помочь. Схватив суммарную дозу более 500 берр, все они умерли в страшных муках в течении нескольких суток. После похорон, кампания обвинений в СМИ привела к тому, что могилы многих турбинистов изуродовали неизвестные.
ЖЗЛ: чернобыльский сталкер Женя
Для начала — лёгкая прелюдия. Катастрофа на ЧАЭС мучает меня многими вопросами с самого детства. И хотя к Припяти ни я, ни моя семья отношения не имеют, процентов 70% детских рисунков я посвятил станции. Дурак скажете? Может быть. До сих пор меня сильно удивляет, почему о ЧАЭС знают так мало, просто закрывая глаза. О последствиях катастрофы могут что-то сказать единицы; не знают учителя, дети, преподаватели, рабочие. Да никто. И никому нет дела. А, между прочим, мы ведём речь о катастрофе «планетарного масштаба» (из вывода комиссии МАГАТЭ) с частичным заражением территорий Европы, Азии, Ближнего Востока. Это не Титаник и не Анло-бурская война, о которых СМИ упоминает чаще, чем о Чернобыле.
Блог простого мизантропа
190 тонн — вес смерти. 190 тонн сверхтоксичных материалов выбросил реактор в украинский воздух. Графит, топливо, ТВЕЛы изотопы различных элементов. Что-то будет убрано в процессе ликвидации, часть (как Америций, к примеру) будет двигаться по грунтовым водам спустя сотни лет. Убрать, очистить Зону от этих 190 тонн потенциально можно по времени не ранее, чем весь срок жизни египетских пирамид Гизы.
— До этого мы объехали Витебщину, Могилевщину — нигде не понравилось. Посмотрим, все равно не так, как у нас. У нас улица широкая, зелень, цветы всюду, а тут куда ни ткнись — за абы какими кустами и домов не видно. Что это такое, что за житка такая? — задается вопросом она.
— Когда муж и сын Коля вернулись домой, закрылись в спальне, меня не впустили, а сами о чем-то говорили. Я поняла, что произошло что-то плохое. Потом позвонила Люся и сказала, что нужно срочно приезжать, — продолжает Татьяна Петровна.
«Плакать или что-то говорить на кладбище было нельзя»
— В Припять продукты привозили из Москвы, там было дешевле закупаться. Люди из Брагина ехали автобусом до Елчи, а оттуда на поезде — до Припяти. Как раз в день после аварии поехали за цыплятами, гусенятами, а людей не пропустили. Сосед пришел и сказал: «Не жди Васю (его ждали, чтобы помог развезти навоз и посадить огород), там пожар». А если сильный пожар, то Васю это не обошло. На следующий день уже Люся приехала, сказала, что его с другими хлопцами отправили в больницу в Москву, — говорит она.
Ликвидаторы – так называли тех, кто пытался минимизировать последствия аварии на ЧАЭС. Около 600 000 людей со всего СССР могут называть себя ликвидаторами. Самыми первыми на устранении последствий взрыва работали сотрудники станции, пожарные и милиционеры. Все они были обречены. Двое погибли сразу при взрыве, ещё несколько десятков человек умерли в течение нескольких недель после аварии.
Малонаселённая сельская местность
превратилась в огромный жилой лагерь:
всюду палатки, бараки, стоянки техники.
По воспоминаниям ликвидаторов одно из самого неприятного, что могло случится – было отрицательное решение на посту дозиметрии, который выпускал транспорт из зоны. Если уровень излучения превышал допустимый даже после «отмывки», то машину не выпускали за пределы поста, а это значило что экипажу и рабочим теперь приходилось выбираться на попутках, потом решать проблемы с транспортов уже в расположении. Однако работа на ПУСО тоже была не из лёгких: приходилось работать в самую жару закутанными в резиновые плащи, полные комплекты ОЗК, не снимая респираторов и очков из-за летящих во все стороны брызг и водяной пыли со взвесью радиоактивных частиц.
Именно эти люди ценой невероятных усилий и собственного здоровья предотвратили развитие катастрофы, сдержали радиоактивную «заразу» в минимально допустимых рамках. Почти 95% выброшенного радиоактивного топлива находится в пределах «Укрытия».
Но, несмотря, на обилие новейшей техники, главной движущей силой процесса были люди: специалисты и простые работники, которые своими руками исправляли последствия этой чудовищной катастрофы, не давая разрастись ей до мирового масштаба. Именно они получали свои страшные дозы радиации, хронические болезни, проблемы на всю оставшуюся жизнь. Основная часть работ была выполнена в 1986—1987 годах, в них приняли участие примерно 240 тысяч человек. А всего «чернобыльцами» могут считать себя почти 7 миллионов жителей бывшего Советского Союза.
В Чернобыль везли много техники она очень быстро набирала радиацию и выходила из строя. Работать на такой было нельзя. Брошенные машины собирали в специальных отстойниках. Некоторые образцы «светились» на запредельном уровне например, немецкий радиоуправляемый кран, которым собирали с реактора «фильтры-промокашки». И те самые вертолеты, что зависали над аварийным реактором, поглощая смертельные дозы радиации. А также облученные автобусы, грузовики, пожарные машины, скорые, БТРы, экскаваторы их оставили ржаветь на кладбищах мертвой техники.
Одна из страшных примет того времени люди с «ядерным загаром». Те, кому не повезло схватить большую дозу радиации, удивлялись, почему кожа вдруг стала бурого цвета, даже под одеждой. Тело уже было повреждено интенсивным излучением. Не все догадывались об опасности: в день аварии многие и вовсе специально загорали на крышах и на речке возле АЭС, а солнце усиливало действие радиации.
Ядерный загар
Из рассказа очевидца: «Нам открылся вид на 4-й энергоблок сверху. Зрелище было невероятное! Поймите, энергоблок парил! Это выглядело так, будто весь воздух над ним дрожал. И запах такой был… Как озоном пахло. Как будто в медкабинете после кварцевания. Это необъяснимо».
Он был в расчете Виктора Кибенка, которому досталось тушение огня в реакторе. В центральном реакторном зале было пять очагов огня. Их и тушили Кибенок, Ващук, Игнатенко и Титенок. Ему хватило получаса, чтобы начали проступать все симптомы лучевой болезни.
«Среди ночи слышу какой-то шум. Выглянула в окно. Он увидел меня: «Закрой форточки и ложись спать. На станции пожар. Я скоро буду». Самого взрыва я не видела. Только пламя. Все, словно светилось. Все небо. Высокое пламя. Копоть. Жар страшный. А его все нет и нет. Копоть от того, что битум горел, крыша станции была залита битумом. Ходили, потом вспоминал, как по смоле. Сбивали пламя. Сбрасывали горящий графит ногами. Уехали они без брезентовых костюмов, как были в одних рубашках, так и уехали. Их не предупредили, их вызвали на обыкновенный пожар. », – вспоминает Людмила.
—Цитатник
26 апреля 1986 г. произошел взрыв на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС. Огромное количество смертельно-опасных радиоактивных веществ оказалось в воздухе. Эта техногенная катастрофа считается крупнейшей в своем роде за всю историю атомной энергетики, как по предполагаемому количеству жертв и пострадавших, так и по экономическому ущербу. Однако последствия аварии были бы еще более ужасающими, если бы не люди, которые самоотверженно вступили в борьбу с вырвавшейся стихией.
